Название: Дом на окраине
Автор: Somedy
Персонажи: семья Ханниганов, Том Дрим
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Ангст, Психология, Повседневность
Размер: Драббл
Статус: закончен
Описание: Это действительно походило на некую разновидность вуайеризма, поскольку я подглядывал за Ханниганами дни напролет
Публикация на других ресурсах: только с разрешения автора
Примечания автора: написано для получения автомата по психологии семейных отношений, лол

читать дальшеДом стоял на окраине города, холодный и пустой. Казалось, холод окутал его плотным коконом, замораживая во времени и пространстве. Дому было уже много лет, но в нем не изменилось ничего. Те же тяжелые бархатные портьеры, натертые деревянные полы, изящная старая мебель, дорогой немецкий фарфор, ровными рядами выстроенный в буфете, и, конечно, портреты, развешанные по всему дому. Но так, конечно, было далеко не всегда, и я являюсь тому свидетелем.
В этом уютном двухэтажном коттедже обитало семейство Ханниган, к которым я в свое время достаточно сильно привязался. Их было невозможно не любить. Про такие семьи, знает, говорят идеальные. Казалось, у Ханниганов все было прекрасно. Глава семейства, Бенедикт, исправно ходил каждый будний день на работу, его жена, Каролина, вышивала крестиком в ожидании любимого мужа, в то время как их дочка Марджери играла со своими куклами. Однако все изменилось с появлением Генриха – юного сироты, сына погибшей сестры Бенедикта.
Нет, Генрих не был отвратительным, однако Марджери все равно его не любила. Она дико ревновала его к своим родителям, ревновала так, словно с его появлением ее перестали замечать. И пусть все это было не та, Марджери все равно ревновала, устраивала истерики и швыряла на пол дорогой фарфор, делая все возможное для того, чтобы внимание ее родителей оставалось прикованным только к ней.
Я до сих пор отчетливо помню тот день, когда Бенедикт привез Генриха – маленького, испуганного, жмущегося к родному дяде.
- Какая прелесть! - сказала тогда Марджери. - Мне как раз не с кем поиграть.
Генрих смущенно шмыгнул носом в ответ и покосился на Бенедикта. Тот потрепал своего племянника по волосам
- Теперь тебе всегда будет с кем играть.
- Всегда? – удивленно спросила Марджери. – Я не хочу всегда. Всегда – это слишком много, папа. И вообще… что значит это всегда?
- Генрих теперь будет жить с нами, - пояснил Бенедикт. – Ты же понимаешь, что после смерти моей сестры он остался совсем один и…
Марджери побагровела. Ей тогда было тринадцать лет, и она как раз вступала в чудный подростковый возраст, полный противоречий и негодования.
- Я! Я должна быть единственным ребенком в семье, - отчеканила она.
- Маджери… - осторожно коснулась ее плеча Каролина, однако дочь оттолкнула ее и гневно уставилась на Бенедикта, ожидая, что он послушно отвезет Генриха куда-нибудь подальше от их дома. Однако это не произошло. Впервые в жизни, наверно, юная капризная Марджери столкнулась с тем, что родители отказались выполнять ее желание. Я пытался поговорить с ней, сказать, что… впрочем, что бы я не пытался донести до нее, она не слушала. И в итоге я замолчал. А спустя три месяца Марджери не стало – глупая девочка решила попугать родителей, приняв несколько таблеток снотворного. И она действительно напугала их – я до сих пор ощущаю, как сжимается сердце, когда вспоминаю рыдания Каролины. Она прижимала тело своей дочери к груди, давилась слезами и просила нас сделать что-нибудь, однако мы стояли точно вкопанные, тщетно пытаясь принять тот факт, что глупышки Марджери больше нет с нами.
Капризная девочка-подросток, хрупкий цветок, неприспособленный к жизни, она так и не смогла смириться с присутствием Генриха. Как я в свое время не выдержал присутствия в моей жизни Карен. И, возможно, именно поэтому я в какой-то степени понимаю неприязнь Марджери. Понимаю, но не принимаю ее решение.
Она разрушила семью – ту самую семью, о которой мечтает любой сирота. Она практически убила своих родителей и уничтожила этот дом, который с каждым годом становился все более пустым и заброшенным.
Первым, спустя три года, его покинул Генрих, не сумев выдержать постоянного присутствия Марджери. О ней напоминало все, каждый сантиметр пространства дома, каждая вещь, каждая пылинка, каждый вздох Бенедикта и каждый взгляд Каролины. Дом продолжал отчаянно кричать о том, что он умирает, раненный глупой Марджери. Его не вылечить, не возродить, ни помочь выстоять – он был обречен.
Вспоминая о случившемся, я до сих пор чувствую свою вину – из-за того, что не мог ничего сделать. Да и как возможно остановить своевольного подростка, решившего во что бы то ни стало наказать свою семью?
Однако Ханниганы продолжали убеждать себя, что они могли бы исправить все – дай им только один маленький шанс. Оставшиеся вдвоем Каролина и Бенедикт, не замечали меня, предаваясь воспоминаниям. А я продолжал бродить по их дому, точно призрак, пытаясь понять, когда же все это кончится.
Там, в этом дома на окраине, жить хотел только я, упорно цепляющийся за эту иллюзию семьи. А в голове продолжали крутиться прощальные слова Генриха:
«Прости, Том, но мы с тобой испортили их жизнь. Нам нужно уйти, уйти вместе, понимаешь? Пока мы рядом, они будут помнить Марджери. Но если мы уйдем – только тогда у них появится шанс».
Однако я знал, что Ханниганы никогда не выйдут из этой своей тоски. Я прочитал множество историй о таком безумном, всепожирающем горе, о смертях и потерях, о боли и апатии, о призраках и разрушении, и поэтому проигнорировал совет Генриха. Я должен быть остаться с Ханниганами до самого конца. Кто же должен будет позаботиться о низ после смерти.
И действительно – спустя пять лет я похоронил их в полном одиночестве. На похороны не пришел даже Генрих. Помнится, я еще задал тогда себе вопрос: он такой же глупый эгоист, как и Марджери, или до сих пор терзает себя виной, лишь бы не начинать наконец жить?
Ведь отпустить старую, пусть даже и роковую ошибку, сложно. И я, наверно, никогда не отпущу из памяти историю Ханниганов, с которыми я провел практически половину своей жизни. Вот только в отличие от Генриха я сумел вернуться к своей привычной жизни. И вроде бы все было как обычно, однако вместе с тем что-то изменилось.
Я почувствовал себя сумасшедшим.
Я любил эту семью. Мне нравилось быть ее частью. Наблюдать за тем, как взрослела Марджери, как все чаще уставал после рабочего дня Бенедикт и как дольше стала замазывать свои морщины Каролина. Это действительно походило на некую разновидность вуайеризма, поскольку я подглядывал за Ханниганами дни напролет. Однако, к счастью, мне хватало остатков такта, чтобы не совать нос в личную жизнь их немногочисленной прислуги, ведь с ними будет связана уже совершенно другая история. А мне было хорошо с Ханниганами.
И вот такой бы была моя семья, такой как Ханниганы, если бы я ее не придумал. Каролину, Бенедикта, Марджери и Джеймса. Однако я их выдумал и, чтобы не сойти с ума от тоски по ним, я убил их всех. Пусть стены зарастают плющом и мхом, в то время как внутри скапливается пыль. Но я больше не стану придумывать себе семью, поскольку такие дома на окраине должны оставаться пустыми.