я сдерживаю обещания

[ogig]

Ключ: ребенок - как персонаж растит его; мамочка - Кисе

Я принес два драббла - на любой вкус. Изначально я принес один, а второй написал, пока писал саммари к первому... В общем, я не виноват, во всем виноват человек, давший мне этот ключ

алсо, можно прийти поставить лойс сюда и сюда

Название: Давай оставим его себе!
Автор: Somedy
Бета:  Drunky Monkey
Пэйринг: Аомине/Кисе
Рейтинг: PG-13
Жанры: слэш, ER, флафф
Размер: драббл
Статус: завершен
Саммари: в ладонях Кисе лежало что-то маленькое, кругленькое, грязно-золотистое и дышащее. Живое.
Публикация: спросить
Примечания автора: основано на реальном хомяке; также очень тонкая и незаметная отсылка к ёвапеде

Аомине нельзя было считать нормальным, поскольку он, с упорством, достойным мазохиста, продолжал встречаться с Кисе. Стремление к внутренней гармонии и спокойствию, плавно перетекающее в желание выспаться на несколько жизней вперед, давилось в самом зародыше гиперактивностью Кисе.

Кисе – фейерверк. Он взрывался стремительными искрами, обманчиво вспыхивал в руках, а после – затихал, успокоенный крепкими объятьями. Аомине привык закрывать глаза, чтобы не ослепнуть, и целовать Кисе, отвлекая от суеты окружающего мира.

До сегодняшнего дня.

Кисе поднялся на крышу возбужденный, подпрыгивая от волнения и прижимая ладони к груди. Аомине лениво покосился в его сторону, дожидаясь, когда Кисе присядет рядом и вручит подарок. Однако Кисе снова удивил его.

– Что. Это.

Аомине не хватило даже на то, чтобы придать реплике вопросительную интонацию.

В ладонях Кисе лежало что-то маленькое, кругленькое, грязно-золотистое и дышащее. Живое. Судя по всему, оно спало. В лохматой шерстке неряшливыми бусинами прятались колючки, ушки подергались, и, когда Аомине кашлянул, зверек проснулся.

Хомяк.

С испуганным писком он дернулся вперед, и Кисе прижал ладони к лицу, успокаивающе согревая хомяка дыханием. Аомине наблюдал за этой сценой с напускным безразличием, привычно пряча руки в карманах, и ждал.

Какой историей собирался удивить сегодня Кисе?

– Ну как тебе, Аомине-ччи?

Кисе светился от восторга, и Аомине понял, что судьба хомяка отныне расписана вплоть до десятого колена. Если, конечно, тому повезет пережить энтузиазм Кисе.

- Я нашел его рядом со школой. Представляешь, кому-то хватило духу выбросить малыша!

Аомине не был удивлен. В возрасте пяти лет он подобрал на улице щенка акиты – белого, с кунжутными пятнами и вывихнутой лапкой, чтобы на протяжении двух недель прятать его в комнате и делиться обедами. Обнаружившее незваного жильца родители вспылили и заявили, что Аомине не способен позаботиться о ком-то – неловкой заботой он скорее искалечит животное. И увезли щенка в приют, оставляя Аомине уверенность в собственном безразличии к чужим судьбам.

А с появлением Кисе вопрос о заботе окончательно выпал из жизни Аомине, ведь Кисе был согласен отдавать за двоих.

– Его чуть не переехал какой-то велосипедист в очках! – продолжал возмущаться Кисе. – Бедняга рванул на проезжую часть, и хорошо, я успел его …

– Можешь не продолжать.

Аомине нехотя сел и размял шею. Глаза Кисе восторженно горели, ладони, держащие хомяка, подрагивали, – он впервые выглядел по-домашнему счастливым. Теплым и ни разу не обжигающим.

– Давай оставим его себе, Аомине-ччи?

– Подожди, – Аомине отреагировал не сразу. Он тряхнул головой и снова посмотрел на хомяка – тот растерянно оглядывался, с опаской выглядывая из теплых ладоней. – Что значит себе? И вообще при чем тут я?

– Ну... – Кисе робко улыбнулся. – Я подумал, что было бы здорово вместе заботиться о ком-то.

– И что дальше? – Аомине фыркнул. – По четным дням хомяк живет у тебя, по нечетным у меня?

Кисе растерялся. Аомине готов был поспорить, что бедному хомяку пришлось бы спать на подушке, стоически терпеть объятья Кисе и беспомощно царапать лапками пол, в поисках личного уголка. И чем вообще кормят грызунов? Память услужливо подкидывала лишь образы толстощеких хомяков, жадно прикрывавших лапками рты, но ни единой зацепки о питании.

Аомине неприятно кольнули в грудь воспоминания. Он заранее знал, как развернется эта история, если разлучить Кисе с хомяком. Аомине осторожно погладил зверька указательным пальцем. Хомяк явно домашний, прирученный и привычный к людям. Отдавать его в какой-нибудь приют – бесчеловечно, да и вряд ли он потребует слишком много внимания.

– Балда ты, Кисе. – Аомине со вздохом потрепал его по волосам и поднялся на ноги. Лениво потянувшись, он тряхнул головой, сгоняя остатки сонливости. – Пойдем.

– Куда? – недоуменно протянул Кисе. Хомячок в его руках успокоился и, словно подражая хозяину, с удивлением лупился на Аомине черными круглыми глазками.

– В зоомагазин, – пояснил Аомине. – Или ты знаешь, что надо с ним делать?

– Не слушай его, малыш, он просто ревнует, – шепнул в ладони Кисе. – Аомине-ччи скоро свыкнется с тобой.

Устало закатывать глаза в ответ на подобные реплики Аомине давно привык. Он вытащил из кармана деньги – скомканные редкие купюры вперемешку с рельефными монетками – и пересчитал их. Цифра получилась приятной.

– И дружка ему купим, – твердо добавил Аомине.

– А почему не подружку?

Тягучие, точно мед, игривые интонации, против которых Аомине так и не выработал иммунитет. Он усмехнулся и, наклонившись к Кисе, шепнул тому на ухо:

– Мальчики тоже могут весело проводить время вместе, Кисе, зато потом не будет лишней мороки.

Аомине поцеловал Кисе в лоб в подтверждение сказанного и протянул тому руку. Первое правило здорового крепкого сна – давать Кисе возможность чувствовать себя счастливым, ведь именно он будет караулить сон Аомине, не позволяя никому прервать его. Второе правило дополняло первое – радовать его почаще.

Все равно хомяки будут жить у Кисе.

Под предлогом заботы о них можно будет наведываться к нему, плюхаться на кровать и засыпать без угрызений совести, зная, что Кисе прикроет его перед Сацуки. И это только при самом пессимистичном раскладе.

Название: Дети не должны умирать
Автор: Somedy
Бета:  Drunky Monkey
Пэйринг: Аомине/Кисе
Рейтинг: PG-13
Жанры: слэш, фантастика, AU, deathfic
Размер: драббл
Статус: завершен
Саммари: пути Аомине и Кисе на пустошах разошлись, и один из них упорно пытается обмануть смерть
Публикация: спросить
Примечания автора: сиквел к "На западе - пустоши"

– Балласт.

Аомине сплюнул на грязную землю. В его словах Кисе отчетливо расслышал обвинение и обхватил руками малышку. Она доверчиво жалась к нему, пряча перепачканное лицо. Для четырехлетней Саюки конец света только начался - слезы выжигало палящее солнце, заплетались ноги и крутило живот. Ее тошнило собственной желчью, и каждый раз, когда она поднимала глаза, сердце Кисе пропускало удары.

Он не мог забрать ее боль. И та, словно издеваясь, волнами накатывала на изможденное детское тело, лишая его последних сил. Тепло уходило из него рывками, заставляя Саюки заходиться кашлем, и на пустоши Кисе был бессилен.

Если бы он умел падать на колени, он бы смог сдаться. Он бы ушел – как ушел Аомине, оставляя Кисе собирать осколки вновь разбитой жизни. Аптечка, невнятно шипевшая рация и способность дышать – все, что тогда осталось.

Сейчас он держался за рваный пульс детского сердца. Цепляясь за опустевшие дни, Саюки давала Кисе иллюзию семью. Она приняла его – без условностей и недоверия, позволяя каждый вечер кормить ее горькой похлебкой.

Даже себе Кисе не смог бы признаться, какое зерно легло последним на чашу весов. Его хватило лишь на то, чтобы крепче обнять Саюки. Последняя твердая почва в тумане безысходности пустошей – умиравший от дизентерии ребенок.

– Я не брошу ее, Аомине-ччи…

– Ты вообще себя слышишь, идиот? Ты же сдохнешь вместе с ней!

Аомине трясло – от гнева. Раньше бы он ударил Кисе, пользуясь слабостью последнего. Пока Аомине был наркотиком – он мог позволить себе мучить жертву.

Теперь Кисе смотрел на него иначе.

– Пусть так. Но я не могу оставить ее умирать.

– Она давно мертва.

Рука Аомине, теплая и уверенная, предложила ему выбор. В прошлой жизни Кисе ухватился бы за нее без раздумий, сейчас – чувствовал испуганное биение детского сердца. Оно копьем вонзалось в ритм души Кисе, путая и сбивая его.

Пульс Саюки затихал с каждым днем, пока к горизонту тянулись выжженные земли. Грязно-бурая аптечка давно опустела, бледным следом отражаясь в памяти Кисе. В рюкзаке последние кисеты с чайными листьями. Саюки любила черный, отдающий горькой корой напиток, после которого ей не снились кошмары.

Саюки вырвалась из объятий Кисе, раненой птицей прижалась к земле, чтобы окропить ее собственной кровью. Ослабевшие ручки не могли удержать тело, позволяя ей упасть лицом в собственную рвоту.

– Рё… - едва слышный шепот.

Она не просила – она умоляла. Кисе осторожно поднял Саюки и убрал грязные волосы с ее лица. Стер рукавом следы крови и желчи. Его губы обреченно кривились, и, наверно, только Саюки могла услышать его боль.

Заледеневшими пальцами она цеплялась за шею Кисе, а он малодушно отводил взгляд, боясь увидеть в ее глазах беспросветную пустоту.

Дети не должны умирать. Первые шаги должны вести во взрослую жизнь, а не толкать в бездну, из которой им не выбраться. С ними не должен действовать закон выживания, и от осознания этой несправедливости Кисе хотелось кричать.

Однако он молчал, чувствуя дрожь детского тела на своих руках.

– Помоги ей, Кисе. Иначе это сделаю я.

Аомине осматривал их – иллюзию семьи в опустевшем мире – с жалостью, однако на ноже в его руке уже вспыхнули опасные блики. На весы внутренних сомнений Кисе только что легли новые зерна, вынуждая с болью смотреть на Аомине.

Кисе не хотел признавать его правоту. Однако он послушно протянул руку за ножом, почти физически ощущая, как на его коже вырезалось клеймо убийцы.

Любое решение Кисе не имело значение – ребенок был обречен.

Ему потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, чтобы найти в себе мужество слушать агонизирующие всхлипы Саюки, с каждым из которых по капле утекала жизнь из него самого.

– Аомине-ччи?

– Чего?

– Закрой, пожалуйста, ей глаза.

Сухие всхлипы Кисе заглушили окружающий мир. Ему безумно хотелось заплакать, чтобы хотя бы частично отпустить боль, липкой паутиной охватившую его сознание, однако вместо этого – он сжимал в руках остывающее тело.