Капелька творчества

[ogig]

Название: 73 удара сердца
Автор: Somedy
Персонажи: герой. писатель
Рейтинг: PG-13
Жанры: драма, ангст, психология, дэзфик
Размер: виньетка
Статус: закончен
Описание: когда тебя окутывает теплым одеяло депрессия, то ничего не остается, кроме как как медленно сходить с ума и нарушать данные себе обещания
Публикация на других ресурсах: спросить
Примечания автора: писалось на чужую идею. Мыслителю такая интерпретация не понравилась, поскольку он усмотрел в ней упрек в свою сторону. Хотя на самом деле все тычки здесь - только в мою лень.

Настроение стремительно падало вниз, достигая, согласно законам гравитации, уровня пола. Наверно, оно могло упасть и гораздо ниже, если бы не раздавшееся из-за стены раздражающее жужжание дрели, напоминающее о начале очередного бессмысленного ремонта в соседской квартире.
Алексей застонал и сполз с дивана, ощущая, как состояние тихой и практически незаметной для окружающих грусти сменялось постепенно на что-то гораздо более пронизывающее и убивающее, вызывающее в нем давно забытое желание покурить. Затянуться спасительной сигаретой и – вместе с дымом – выталкивать из себя накопившиеся проблемы. От одной мысли об этом ему стало совсем тоскливо, поскольку он обещал. Не какому-нибудь приятелю, с которым он раз в год мог выбраться на живительные шашлыки, не очередной девушке, торопливо уложенной им в постель, а самому себе – больше никогда и ни за что. Ни одной сигареты до самой смерти.
Путь до кухни, где Алексей надеялся найти что-нибудь утешительно вкусное, он проделал в два раза медленнее, чем обычно, пытаясь в каждом своем шаге найти ответ на один достаточно простой вопрос: что же побудило его дать такое обещание, через которое будет слишком унизительно переступить, находясь в таком придавленным пылью с дорог ленивой серой реальности состоянии, в коем он сейчас и пребывал.
На столе, точно издеваясь над и без того воспаленным сознанием Алексея, валялась забытая кем-то из друзей пачка сигарет. Рядом, насмешливо напоминая о данном когда-то самому себе обещании, блестела острая сталь ножа. Натюрморт завершала наполовину опустошенная вазочка с конфетами, вокруг которой закружились в хороводе позабытые фантики. А вокруг – тщательно следило за ходом времени сердце Алексея, послушно отстукивая положенные ему семьдесят три удара в минуту.
Казалось бы, чего стоит это число? По сравнению с жизнью – практически ничего, однако сейчас каждый из них бил по сознанию Алексея, ранил с такой силой, что казалось – еще несколько ударов, и вены просто лопнут от напряжения. И все это – часть того состояния, в которое был погружен томившийся в своем маленьком мире Алексей, перед глазами которого плыли серо-бурые краски реальности, смешивающиеся с легким головокружением от принятого внутрь алкоголя. Это был виски. Или уже коньяк? Память не сохранила ни вида бутылки, ни вкуса напитка, заставляя с мукой взирать на оставленную пачку, которая казалась Алексею сейчас чем-то большим, что дозой черняшего никотина.
Подавленное настроение смешалось с действием алкоголя, превращая сознание в бурлящий коктейль из мутных воспоминаний о сделанных ранее затяжках, после чего Алексей принял решение начать свой собственный счет – не в ритм с пульсом.
- Один, - несмело прошептал он.
Практически в ту же секунду, точно в страхе перед принятым решением, со стола исчез один из предметов.
Семнадцать.
Тишина прервалась тяжелым, буквально вырванном из горла хрипом, да скрипом лопнувшей под давлением зубов кожи на тонких губах.
Двадцать три.
По линии шеи, следуя рельефу кожи, начали спускаться отважные эритроциты, несущие на своих плечах гордое красное знамя.
Тридцать два.
Дрожащие пальцы прошлись по колесику зажигалки, заставляя ее вспомнить о том, что именно человек многие века тому назад сумел подчинить себе дикий и сжирающий всех вокруг огонь.
Сорок один.
К потолку устремился несмелый, едва различимый в полумраке, дымок, за которым последним, хриплым и рычащим, шумом тянулся агонизирующий кашель Алексея.
Семьдесят три.
Писатель вздрогнул и поднял голову от клавиатуры. На экране виднелись последние строки его нового романа, главный герой которого вышел из-под контроля ловких писательских пальцев и принял свое собственное решение, наплевав на все законы логики, жанра и, в конце концов, чести. Писатель остался без своего героя, и теперь с легким недоумением смотрел – сквозь экран и пространство - на то, как начало остывать тело его персонажа на полу своей кухни, машинально продолжая – на остаточных рефлексах - удерживать тлеющую сигарету в зубах.
Писатель искренне не понимал, что привело его героя, которого впереди ждали еще страниц двадцать душевных страданий, к подобному финалу, бьющему по самооценке автора, наивно надеющегося отыграться на своем персонаже за счет реальных проблем. Возможно, при наличии психологического образования, писатель объяснил бы произошедшее внутренним кризисом и склонностью к сублимации, однако диплом филолога позволил ему лишь обратиться к тысяче прочитанных ранее книг, каждая из которых заставляла его задавать себе – раз за разом, точно в отчаянии – один и тот же вопрос.
Неужели все то, что произошло с опустившимся в каньон собственной беспомощности героя, обусловлено ложной надеждой найти какое-нибудь – хоть какое-нибудь! – оправдание для собственного бездействия, которое, словно еврейский ростовщик, начало вести свой собственный счет упущенным возможностям и бесконечным обещаниям?
Писателю осталось только набраться смелости, чтобы признаться самому себе: кто же на самом деле упивается собственноручно взрощенной апатией – прячущийся за буквами романист или отравленный тоской Алексей.